IV
Обратно домой
Наутро дядя Иван решил идти
обратно домой. Отстояв еще раз лаврские службы, он уселся за столом с
богомольцами пообедать, подкрепиться на дорогу и вдруг, неподалеку от себя
увидел опять... матушку Марию с ее спутницами. «А, дядя Иван, — весело заметила
она, — и ты тут. Ну, куда теперь думаешь направить свои стопы?». «Думаю домой;
надо бы к родителям-то преподобного (В Хотьков монастырь, в 10 верстах от Лавры, куда
заходят все богомольцы), да уж не смогу, поустал, да и деньжонками
поистратился, так уж поспешу домой». «Ну, вот и прекрасно! — решает «Тетушка».
— А я вот тоже иду туда, а мои товарки пойдут в Хотьково, так что мы с тобой
опять и пойдем вместе!». «Хорошо!» — согласился дядя Иван, обрадованный столь
неожиданной встречей и столь приятным для него решением «Тетушки». После обеда
две спутницы «Тетушки» отделились от нее и пошли к Хотькову, а дядя Иван и
«Тетушка» направились в обратный путь.
Никогда еще не был так счастлив и
доволен дядя Иван. Сознании столь благополучно исполненного долга — обета
богомольца, облегченная и свободная от всяких угрызений совести душа,
искупленный подвигом пасхальный «грех», живые впечатления столь величественных
и сладостных лаврских святынь и служб, небесно-сладкие дивные речи необычайной
спутницы, — все убаюкивало душу дяди Ивана каким-то особенным легким счастьем,
довольством, блаженством.
Обратный путь прошли так же
незаметно, благополучно и спокойно, как и туда. Вот уже и конец пути
недалеко... Пахнуло сыростью родного, только что вырывающегося из зимних
ледяных оков озера. Более гулко заслышался звон многочисленных здесь сельских
церквей, во множестве раскиданных по длинным берегам озера и по окрестностям
города. В весенней дымке завиделся и самый город, хотя до него еще было не
столь близко — без отдыха, пожалуй, не добредешь... Вдруг тетушка Мария выводит
своего спутника из раздумья таким заявлением: «Ну, вот, дядя Иван, ты скоро
будешь дома! Мне же надо направиться вот в эту деревню. Так вот здесь мы с
тобой и расстанемся!». «Увижу ли я когда еще тебя?» — взмолился вдруг
встрепенувшийся дядя Иван. «Бог даст, увидимся, — уверяет спутница, — ведь я
каждый год обязательно бываю в Р. в большом крестном ходу (В первое воскресение Петрова поста).
И ныне буду, обязательно как всегда». «Вот хорошо! — облегченно говорит дядя
Иван. — Так вот что, дорогая моя! Я живу там-то (говорит свой точный адрес),
домик у меня свой, хоть и небогатый, семья у меня небольшая, сам да жена и дочь,
так уж сделай милость, когда будешь в Р., остановись у меня. Или же хоть только
посети меня: все сделаю, чтобы тебе было у нас покойно и хорошо!..». «Ладно! —
соглашается она. — Приду и посещу обязательно. Увидишь, как я верна своему
слову!.. Да, вот еще что: быть может, до города-то тебе еще придется зайти на
отдых, а денег-то у тебя нет, возьмика маленько». И с этими словами вручила ему
гривенник. Затем они пораспрощались, и счастливый до конца дядя Иван зашагал
дальше, а она свернула с дороги на открывшуюся поляну, на которой виднелось
село, и пошла туда (В этот самый день приносится из Р. городского собора
чтимая икона Владимирской Божией Матери, носимая по деревням до первого
воскресения Петрова поста, когда она возвращается в Р. для участия в большом
крестном ходу кругом города и потом опять уносится по окрестным городам и селам).
Сделав несколько шагов, дядя Иван обернулся, чтобы еще раз взглянуть на свою
столь дорогую спутницу, и — поразился... На поляне никого не было! Тщетно он
напрягал зрение, взбирался на пригорки. Небольшие кустики и не столь высокие
пригорки не могли так скоро заслонить ее от взора. Ведь сейчас только вот они
говорили, сейчас только расстались, и уже ее нет и нигде не видно, точно сквозь
землю провалилась... Диво! Чтобы это значило? — Напрасно размышлял дядя Иван и
не мог ничего понять в этой загадке, никак не умел ее объяснить. Так и пошел
дальше в каком-то жутком недоумении. А сердце между тем так сладко билось,
играло от воспоминаний всего, пережитого за эти великие дни...
V
Дома
Много было рассказов дома у дяди
Ивана о своем необычайно удачном путешествии. Забыто было все неприятное,
подвигнувшее его на это путешествие. И жена, и дочь с радостию встретили его возвращение.
Всех сумел он заинтересовать своею загадочною спутницею, отголосок речей
которой, даже в слабой его передаче, приводил в сладкий трепет и неутомимую
жажду самим дождаться счастливого случая повидать ее и насладиться ее беседой.
Прошла и Пасха. Наступили
послепасхальные дни. Высчитывались дни и часы до желанного дня обещанного
посещения... Прошли все майские праздники города Р., прошла Троица... Вот
наступил и Петров пост. Истощалось терпение более всех ожидавшего этих дней дяди
Ивана. Наконец начался...
Накануне упомянутого большого
крестного хода кругом города Р., икона Владычицы приносится из послепасхальных
хождений по деревням и селам в город, чтобы шествовать во главе этого хода.
Обычно икону приносят к субботней всенощной, причем из сел ее сопровождает
множество народа, а из города на встречу ее устремляется соборный крестный ход
с неменьшим множеством встречающих горожан. У городской заставы эти массы
сливаются, совершается краткое молебствие, и все направляются в собор, где
тотчас начинается всенощная. Минута этой встречи бывает неописуемо
умилительная. Блеск многочисленных позлащенных хоругвей, празднично одетые и по-праздничному
настроенные массы народа, многочисленный сонм священнослужителей, торжественно
умилительное пение нескольких хоров, малиновый звон Р. колоколов, и несомая в
роскошно украшенном живыми цветами высоком киоте-носилках святая икона
Владычицы во главе других, вынесенных навстречу икон, и целый лес хоругвей —
создают настроение совершенно неземного характера.
Вышел навстречу святой иконы,
конечно, и наш дядя Иван. Вместе с другими сладко помолился возвратившейся из
своего путешествия Владычице, и стал искать глазами Ту, Которая обещала быть в
этот день у него обязательно. Уже сердце сладко билось и замирало, чувствуя,
что Она здесь, в этой несметной толпе. Надо поскорей найти Ее, увести к себе на
покой и отдых, ведь могут перебить другие: у Нее везде, значит и здесь, так
много почитателей и знакомых, и, наверное, все среди более зажиточных, чем он,
так что ничего нет удивительного, если Ее от него отнимут, успокоят другие, а
не он. А ему, если выпадет на долю, то какая-нибудь одна счастливая минута,
тогда как хотелось бы видеть Ее дольше-дольше, нескончаемые веки...
Все время, пока они шли до
собора, не терял надежды найти свою желанную Гостью дядя Иван. Перерыл взором
всю несметную толпу, но, — увы! — бесполезно. Нет и нет Ее!.. А сердце...
сердце замирает и замирает от сладкой мысли, что Она здесь, здесь, здесь!!! Вот
и собор. Началась всенощная. Обшарив взором все самые укромные уголки собора,
все множество народа в ограде и за оградой, пропустив через входные двери всех
до последнего человека, дядя Иван разочарованно, уже поздно вечером, идет
домой. Некоторая надежда еще не покидает его; неудивительно в такой массе
народа, постоянно ворошащейся, как кипящая смола в котле, проглядеть одного
человека. А может быть, Она уже дома у него, раньше его пришла и ждет его
там... Чуть не бегом бежит домой... Но — Гостьи нет!.. Несколько успокаивает себя
мыслью, что быть может Она явится наутро, к самому крестному ходу, где-либо
задержавшись в пути или переночевав в другом месте.
Рано утром спешит он опять в
собор. Обедня в этот день начинается рано, в 6 часов утра, и после нее тотчас
начинается и крестный ход (в 8 часов). Новые несметные толпы народа со всех
окрестных сел и деревень за десятки верст приходят к собору. Весь город
буквально стекается сюда же, чтобы насладиться наиболее красивой и умилительной
картиной начала хода, при участии всех городских приходских святынь и при звоне
всех городских колоколен. Дядя Иван более всего озабочен опять одним и тем же:
не прозевать своей Гостьи. Но теперь еще труднее найти и разглядеть Ее при таком
неисчислимом множестве народа. И он уже готов начать грустить, придумывая
возможные объяснения Ее возможного отсутствия: быть может, на этот раз заболела
и не могла прийти, или вынуждена была пойти в другое место, а может быть, еще и
явится после крестного хода. Ведь недаром сердце-то вещун так ходуном и ходит,
точно кричит о Ее присутствии здесь где-то, пока незримо для него и
недосягаемо.
VI
Исполнение обещанного
Кончился крестный ход. Толпа
редела и редела. К собору возвращались уже почти только те, кому было по пути
домой, хотя и таких было множество. Были, впрочем, и такие усердствующие,
которые провожали ход до самого собора и до своих приходских церквей.
Дядя Иван дошел до собора. Еще
раз там оглядел всех, и, не найдя искомую, поспешил домой. Здесь также не
оказалось никого постороннего. Усталые участники хода отдыхали за самоварами и
завтракали или обедали. Дяде Ивану не шел кусок в рот. Как пришел, повалился на
диван, в чем был за службой (и в тот злополучный первый день Пасхи), и не то
вздремнул, не то впал в какое-то легкое забытье...
Только вдруг видит: приближается
к нему с радостной улыбкой его желанная Гостья, но — в каком виде! — точь-в-точь
как он рисовал на своих иконах Пречистую, в точно такой одежде, с точь-в-точь
таким неземным ликом, и так сладко, какимто знакомым ему уже голосом, говорит:
«Вот Я, видишь, верная Своему слову, тебя посетила!..».
Вдруг зарыдал от такой
неожиданности старик и тотчас вскочил. Но уже никого около него не было. Едва
могли домашние добиться от него, сквозь неудержимые сладкие рыдания, объяснения
своего неожиданно-сильного возбуждения. И стало ясно ему тогда все: и сладкий
трепет сердца во время путешествия в Лавру, и такой же точно трепет при встрече
иконы и во время крестного хода, и неизъяснимая сладость Ее речей, и
несказанное обаяние Ее облика и всех Ее движений и действий, свидетелем коих
Она сподобила его в то удивительное путешествие, когда Она, снизойдя к его
незаслуженному огорчению и к его благочестиво-смиренному
порыву загладить свой «грех», явилась утешить его и дать почувствовать ему Свое
материнское сострадание, любовь, всепрощение и благоволение к кающимся и
оплакивающим свои грехи грешникам.
*******
В этой истории, в которой нет ни
единой строчки выдуманной или излишне приукрашенной, описанной с рассказа
самого участника этих событий, меня особенно трогало сообщение Царицы Небесной,
что она обязательно бывает на крестном ходе города Р. Участвуя в этом ходе
около 18-и раз, я чувствовал присутствие Царицы Небесной в Ее святой иконе
после этого рассказа до того живо, что казалось: вижу не икону, а Ее Саму,
любовным взором объемлющую несметные толпы окружающего Ее народа. Верная Своему
слову, Она поистине не могла не быть в этот день с нами. Это чувствовалось
особо сладким трепетом сердца и совершенным забвением всякой усталости, на
протяжении десятков верст, иногда под палящей жарой летнего солнца и пылью,
иногда под обильным дождем, выпадавшим в некоторые годы в этот день.
Примечательно и то, что пропажа
Ее из глаз своего спутника и уход на село приходилась на такой день, когда в
это село приносилась икона Ее из города. Видимо, Она спешила дать свое
благодатное присутствие Своему Священному Лику, обходившему селения православных,
со слезами просивших и жаждавших Ее помощи и заступления в своих житейских
скорбях, нуждах и болезнях. Подобно Богу, являвшемуся в виде трех странников
Аврааму, явилась и Она этому смиренному простецу с двумя, очевидно, небесными
спутницами, чтобы научить нас Ее неотступному присутствию с нами,
подтвержденному в чудном видении блаженного Андрея Юродивого, который некогда, удостоившись
посещения небесных селений и лицезрения многих святых Божиих, спрашивал
сопровождавшего его Ангела: «Почему нигде не видно в небесных селениях
присутствия Божией Матери?» — и получил следующий достопримечательный ответ: «И
мы, небожители, нечасто удостаиваемся видеть в своей среде Преблагословенную
Деву, ибо Она доныне предпочитает быть на земле, чтобы утешать скорбящих, исцелять
болящих, отирать слезы плачущих и облегчать всякого рода страждущих на земле
чад своих!». Дивно изобретательная на всякую помощь страждущему человечеству,
Она поистине и теперь ходит среди нас во всякое время, всюду поспевая, всюду
поспешая со Своею милостию и утешениями... Так, совсем недавно видели Ее,
разделяющею участь целого отряда монахинь, гонимых в ссылку: вместе с ними и
рядом с их игуменьей сидит и Она, серьезная и величественная, в покорном
ожидании грядущей скорби, в одежде тоже монахини, давая почувствовать, что и
здесь Она, Своим присутствием, помощью и утешением. Поистине, к Ней и только к
Ней приложимы эти дивные строки поэта:
«Горними тихо летела
душа небесами...
Грустные долу Она
наклоняла ресницы.
Слезы на землю от них,
упадая звездами,
Светлой и длинной
вилися за ней вереницей.
Встречные тихо Ее
вопрошали светила:
Что Ты грустна? И о
чем эти слезы во взоре?
Им отвечала Она: Я
земли не забыла,
Много оставила там Я
страданий и горя.
Здесь Я лишь ликам
блаженства и радости внемлю,
Праведных души не
знают ни скорби, ни злобы, —
О, отпусти Меня снова,
Создатель, на землю,
Было б кого пожалеть и
утешить кого бы!».
(Источник: Священномученик Иосиф,
митрополит Петроградский. Жизнеописание и труды. СПб.,«Кифа»,2006,с.287-300)
Митрополит Иосиф Петроградский. Тетушка Мария (повесть). Часть 1,
начало –
http://kazvolga.ucoz.ru/publ/dukhovnye_chtenija/mitropolit_iosif_petrogradskij_tetushka_marija_povest_chast_1/2-1-0-252
