«Гади, скоти и зверие», Господа пойте и превозносите, хвалите Его во вся веки. Как бы ни были страшны, противны, вредны, опасны гады,— все же какую высокую цену и значение имеют в очах Господа: они Его хвалители, создание рук Его, настоящего достоинства коих мы еще не знаем, ибо судим о них только по восприятию наших внешних чувств, да и то неправильно.

*******

С умилением наблюдал я, как «укладывалась спать» природа земная и вся многочисленная семья Божия, населяющая воздух, леса, поля, луга и воды. Царь дня — солнце только что упало на землю, чтобы уступить свое владычество роскошной царице ночи — луне, которая вскоре же в полной своей красе и поплыла над лесом… Все поддавалось обаянию чудного вечера и как-то нехотя укладывалось на покой. Пышная свежая листва недавно распустившихся лесов — густая, сочная, нежно-зеленая трава цветущих лугов, — тихий, благоуханный теплый благодатный воздух — все кипело жизнью, которую, казалось, не в силах был усыпить самый настоятельный крепкий отдых… Птицы еще допевали кой-где свои дневные песни и точно допевали их в легкой полудремоте или безпечной неге от избытка наслаждения жизнью… Соловей — певец ночи еще не настроился на свой лад и шаловливо «сбивал» свои очаровательные трели в недоконченных, безпорядочных, как-бы пробных увертюрах, точно выжидая, когда смолкнет последний шум утомившихся работников дня, чтобы одному царить захватывающими душу песнями в невозмутимой ничем тишине… Наконец, все уложилось спать, все погрузилось в законный отдых после дневных хлопот, которыми всякое дыхание посвоему хвалило Творца. И всему нашлось у Владыки мира свое место для покоя… Никто не был обижен в эту благодатную «Вознесенскую» ночь… Глубокое чувство «Божественного довольства» расстилавшимся под моими ногами миром, как в день Божественного смотра впервые выступившему в полной своей красе миру, охватило душу мою, и я ощутил в ней еще раз прогремевший мощный восхищенно-божественный возглас: «Се вся добра зело!»…

*******

Рано утром наблюдал я пробуждение природы летом: человек — царь ее — еще спал безмятежным сном; восток рдел золотистым румянцем; ветерок чуть слышно ласкался прикасаясь к лицу; кругом тихо, но не мертво; чувствовалась жизнь в этом покое, жизнь широкая, необъятная, неизобразимо сложная: в чаще кустарников одиноко переливалась какая-то ранее всех приветствовавшая утро птичка; изредка каркали где-то одна-две вороны. Среди этого таинственного покоя природы так близко чувствовался Творец ее, Творец самого человека, которого будит природа к деланию своему до вечера, для которого все это видимое, вся природа и поднебесная. Я видел великое разнообразие морских животных, рыб, растений. О, как дивен Творец вселенной, создавший все это — небо и землю, море и вся яже в них. Обильна земля видимыми нам всегда и доступными творениями Божиими, но море, с его кажущеюся однообразностью еще, кажется, премудрее, обильнее безчисленными существами в нем кишащими, и растениями, недосягаемое дно его украшающими.