«Церковь в епископе и епископ в Церкви», - слова святителя Киприана Карфагенского. Епископ отождествляется с церковной полнотой, его желания выражают волю Церкви. Учение и проповедь епископа выражают догматическое, литургическое, нравственное и каноническое самосознание Церкви. Вера и молитва епископа определяют религиозный опыт Церкви. Возникает ложное учение о безошибочности суждений, решений и опыта епархиального епископа на всякое время по любому поводу. «И моё мнение я уже не считаю только своим, а мнением епархии» - говорит епископ, необоснованно выдавая своё личное мнение за сознание местной Церкви.1* Этими словами епископ выражает суеверную традицию видеть в любом архиерейском мнении правило веры. «Правило веры и образ кротости, воздержания учителя, яви тя стаду твоему, яже вещей истина. Сего ради стяжал еси смирением высокая, нищетою богатая». Тропарь описывает идеальный образ пастыря, осуществлённый свят. Николаем, которого Церковь прославила по смерти, сохраняя благодарную память о его любви и милости. Тропарь обосновывает святость его личным подвигом, через который святитель стяжал добродетели и славу истинного пастыря. Этот образ не зациклен на себе самом. Он обращён к Богу и пастве, для которой служит заступником и молитвенником: «Я посреди вас яко служай».

     Искажая мысль святителя Киприана, епископ отождествляет себя с Церковью, понуждая клир и мирян принять его самообожение не в качестве плода личного подвига, а как следствие хиротонии. Утверждая собственную самодостаточность в Церкви, епископ вытесняет клир и мирян в экклезиологическую пустоту. Потеряв своё каноническое место в церкви, они освобождают его для «Единственного» - необходимого и достаточного.

     Искажение мысли свят. Киприана доводит до логического предела издержки клерикальной екклезиологии, очерчивающей границы Церкви пределами епископата. В действительности слова свят. Киприана означают, что епископ олицетворяет единство Церкви, неслитно и нераздельно пребывая с ней и в ней, однако не исчерпывает её полноту собственной персоной ни в мистической, ни в эмпирической реальности, поскольку сам вовсе не существует вне церковной общины, но только внутри неё.

     Все священнодействия и молитвы епископ совершает не от своего имени, но именем церковной полноты. Он говорит не «Я», а «МЫ», обозначая конкретную общину, которую он представляет, принимая на себя её имя. Епископ всегда поставляется в конкретную общину, имя которой он носит с момента поставления. Не община принимает на себя имя и фамилию епископа, а епископ принимает имя общины.

     Единственным «Женихом церковным» остаётся Христос. Церковь Христова носит Его имя, как невеста принимает имя своего жениха. Епископ всегда принимает и носит имя своей общины. Хиротония не может совершаться в «никуда». Христос не отдаёт своих овец епископу в собственность. Христос поручает их заботам епископа. Епископ не создаёт церковное единство. Он олицетворяет его.

     Церковное единство создаёт Святой Дух: «Днесь благодать Святаго Духа нас собра». Единство Церкви рождается Духом Святым. Святой Дух поставляет епископа на служение Церкви в местно-конкретную общину, и он становится функцией церковного организма. Эта функция определяет его исключительное положение в местно-конкретной Церкви.

     Епископ не поставляется для служения «вне общины», «над общиной», но, непременно, внутри общины, в её центре, в окружении клира и верных. «Внимайте себе и всему стаду, в нем же вас Дух Святый постави епископами пасти церковь Господа и Бога, юже стяжал кровию своею» . Епископ не противостоит Церкви, но пребывает в Церкви, как каждое из церковных чад, созидающих собственное спасение во Христе, и вместе с ними составляет единое Тело Христово.

     В едином организме все члены связаны взаимной зависимостью. Если епископ, олицетворяющий единство общины, не зависит от общины, он выпадает из единства и оказывается формальным символом, демонстрирующим единство, а не стержнем, вокруг которого единство осуществляется.

     Индивидуально епископ значим в одинаковой мере с каждым из верных сынов и дочерей Церкви, которые не теряют среди множества ипостасей уникальность собственного лика. Не безликую массу, не толпу, движимую животными инстинктами, являет Церковь, но единство многих ипостасей. Каждая из них сохраняет черты образа Божия, запечатлённые в её неповторимом лике.

1* Архиеп. Евсевий Псковский; «Христианский Вестник» №3 с.224, М.1999. 2*Лк.22,27; 3*Деян.20,28.

Пределы божественности епископа

«не будут тебе боги иные кроме Меня»1*

     От земного нас бога Господь упаси.
Нам Писанием велено строго признавать лишь небесного Бога 2*. Выражая литургическое достоинство епископа харисмой «быть вместо Бога», Церковь не отождествляет персону епископа с Богом. Божественность епископа ограничена временем Евхаристиии, освящённостью «по чину Ааронову» и мерой власти. Хиротония не обожествляет персонуепископа. Благодатный дар преображения и обожения не связан с архиерейской хиротонией. Возводя епископа в священный сан «по чину Ааронову», хиротония не сообщает ему личной святости и непогрешимости.

     Принимая дар освящать других, епископ сам может оставаться непричастным освящению. Возвещая волю Божию другим, он может не слышать её в своём собственном сердце. Многие священники делали неугодное Богу. Например сыновья Илия, первосвященники Анна и Каиафа. Бог принимал от них жертву, а Израиль получал из их рук освящение.

     Епископ принимает свой сан как залог, «о котором будет истязан в день суда». Подлинными причастниками фаворского света становятся «священники во век по чину Мелхиседекову»: Моисей, Илия, сонмы святых, которых благодать Божия коснулась и преобразила в новую тварь по пламенности их покаяния, по силе личного подвига. «Дух дышит где хочет»3*.

     Чудотворение и пророчество - тоже дары благодати, которые обещал Бог всем верующим в него: «веруяй в Мя, дела, яже Азъ творю, и той сотворит, и больше сих сотворит».

     Харисма апостольства объективно отлична от харисмы архиерейства – даром чудотворений. Этот дар приняли все апостолы как заповедь: «больных исцеляйте, прокаженных очищайте, мертвых воскрешайте, бесов изгоняйте». Каждый из апостолов осуществлял эту заповедь как своё харизматическое служение в покаянии, терпении, смирении вплоть до мученической кончины.

     Харисма епископа – «священника по чину Ааронову» - в отличие от апостольской, не связана с чудотворением, с подвигом и личной святостью. В своей хиротонии епископ не получает заповедь творить чудеса. Поведение епископа далеко не всегда нравственно безупречно. Обожествление персоны епископа в силу его хиротонии имело место в церковной истории. Хиротония во епископа рассматривалась, как второе крещение во оставление грехов.

     По словам М.Э.Поснова "система епархиального папизма" нашла полное закрепление в Дидаскалии, памятнике  III века, испорченном интерполяциями:«Епископ могущественный царь для вас; он, управляя вместо Бога, должен почитаться вами как Бог, ибо епископ председательствует у вас на месте Бога. Благоговейте перед ним и воздавайте ему всяческие почести. Тот, кто носит диадиму, то есть царь, властвует только над телом, епископ же властвует над душой и телом» 4*.

     Трулльский собор осудил такой взгляд на епископа, как искажение церковного вероучения, отвергнув постановления, через Климента преданные: «Оные Климентовы постановления благорассмотрительно отложили, отнюдь не допуская порожденийеретического злословесия, и не вмешивая их в чистое и совершенное апостольское учение» 5*.

     Идея обожествления персоны епископа оказалась в противоречии с апостольским опытом.

     Когда ап. Павел исцелил хромого в Листре, народ "возвысил свой голос: боги в образе человеческом сошли к нам". И назвали Варнаву Зевсом, а Павла Ермием, потому что он начальствовал в слове.

     Жрец же идола Зевса, находившегося перед их городом приведя к воротам волов и принеся венки, хотел вместе с народом совершить жертвоприношение. Но апостолы Варнава и Павел, услышав о сем, разодрали свои одежды и, бросившись в народ, громогласно говорили: "мужи! Что вы это делаете? И мы- подобные вам человеки, и благовествуем вам, чтобы вы обратились от сих ложных богов к Богу Живому, Который сотворил небо и землю, и море, и всё, что в них. Они едва убедили народ не приносить им жертвы" 6*.

     Обладая очевидной харисмой чудотворений, апостолы уклонились от божеских почестей. Они страшились восхитить себе славу, которая принадлежит только Богу.

     Если епископ переживает свою божественность как лично ему принадлежащую, это свидетельствует об утрате им трезвения.

1* Исх.20,3; 2*А.К. Толстой «Поток-богатырь»; 3*Ио.3,8;
4* Ап.Пост.2,26; Поснов. Истор.Христ.Ц, Брюссель, 1964 г. с.123/. 5*Книга Правил, Шест.2; 6*Деян.14,11-15