Протоиерей Алексий Лебедев. ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ МИФ. Отрицание существования Катакомбной Церкви в СССР может привести к новым гонениям на православие. Часть первая

      Удивительным фактом современной церковной ситуации является то, что сегодня заново приходится доказывать современниками факты, которые еще 20-30 лет были очевидными для всех. Речь идет о существовании на территории СССР тайной или Катакомбной Церкви, которая обязана своему появлению как беспрецедентным гонениям на религию в Советском Союзе, так и церковным разделениям 20-30 годов XX века, в результате которых к кровоточащему расколу XVII века на старо- и новообрядцев добавилось разделение православных Российской Церкви на сергиан (последователей митрополита Сергия (Страгородского), взявшего курс на сотрудничество с советской властью) и истинно-православных (не признававших курс митрополита Сергия). До 1944-45 гг. в СССР существовали еще две официальные, легализованные властью церковные группы, влившиеся впоследствии в РПЦ МП: обновленцы (1922 – 1945) и григориане (1925 – 1945).

     К сегодняшнему дню сложилось три традиции исследования истории Катакомбной Церкви в СССР, которые не просто дополняют друг друга или полемизируют друг с другом, но в некоторых аспектах являются радикально взаимоисключающими. Речь идет об одной светской, религиоведческой традиции и о двух конфессиональных, связанных, соответственно, с церковными историками РПЦ МП и ИПЦ. Истинно-Православная Церковь (ИПЦ) сегодня является родовым понятием для православных юрисдикций, не находящихся в молитвенно-евхаристическом общении с Московской патриархией и ведущих свое каноническое происхождение от исторических катакомбных общин Российской Церкви и РПЦЗ. Для объяснения термина не знакомому с ситуацией читателю можно провести аналогию с традициями старо- и новообрядчества. Фактически сегодня в русском православии существуют три церковные традиции: старообрядческая и две новообрядческих (сергиане и истинно-православные христиане (ИПХ), хотя среди последних двух также есть молящиеся по старому обряду). Первая оформилась после Большого Московского Собора 1666-67 гг., вторые - после Декларации о признании советской власти митрополита Сергия и временного при нем Синода 1927 года.

     Все исследователи сходятся в признании того факта, что Катакомбная Церковь появилась в нашей стране фактически сразу после начала широких гонений на Православие. Монахи из закрытых монастырей, преподаватели и учащиеся закрытых семинарий и академий, священники, подвергавшиеся административному и уголовному преследованию, конечно, продолжали свое служение в неофициальных, нелегальных условиях, что советская власть с самого начала трактовала как враждебные ей политические действия. Но вплоть до широкого церковного раскола 1927 года эта нелегальная деятельность не приводила к противостоянию между открытым и тайным церковным служением. После принятия Декларации 1927 года и разгрома легальной антисергиевской оппозиции, получившей названия "иосифлян", по имени Петроградского митрополита Иосифа (Петровых), одного из заместителей Патриаршего Местоблюстителя (эта оппозиция также имела государственную регистрацию), практически завершившегося к 1931 году, право открытых богослужений и обладания храмами сохранили только обновленческие, григорианские и сергианские общины. Все несогласные с новым церковным курсом вынуждены были исчезнуть или перейти на нелегальное тайное служение.

     Поэтому в эмигрантской и зарубежной историографии (наиболее известная монография: Fletcher, William C. The Russian Orthodox Church Underground: 1917-1970. London, New York: Oxford UP. 1971) сложилась традиция относить к собственно Катакомбной Церкви не просто те общины, которые тайно исповедовали православную веру или совершали какие-то не легализованные властями культовые действия, а именно сторонников запрещенной в СССР Истинно-Православной Церкви, не имеющей евхаристического общения с легальной Церковью сергиевской ориентации. ИПЦ стало самоназванием таких общин, а наименование "Катакомбная Церковь" скорее было усвоено для их описания на Западе. Понятие "Катакомбная Церковь" появилось в российских историографии и религиоведении во время "перестройки" вместе с широким распространением эмигрантской литературы.

 1.  Светская традиция исследования истории тайной (Катакомбной) Церкви в СССР начала складываться еще в 20-30-е годы, в рамках политики официального государственного атеизма. Для ее раннего периода характерна узко-идеологическая оценка деятельности "церковников тихоновского направления" как враждебных советской власти и контрреволюционных. Для советских научных атеистов терминов "катакомбники", "Катакомбная Церковь" не существовало. Они описывались в пропагандистской литературе как "истинно-православные христиане" (ИПХ) или "истинно-православная церковь" (ИПЦ). Под этими именами их судили и преследовали органы государственной политической полиции (ГПУ, НКВД, МГБ, КГБ).

     В 20-30-е годы было выпущено значительное количество литературы, посвященной ИПЦ и ее последователями. Характер и уровень ее углубления в проблему достаточно понятен из названий этих небольших по формату книжек: А. Логинов. "Сектантская контрреволюция перед пролетарским судом" (М. 1933); П. Зарин. "Политическая маскировка религиозных организаций" (М. 1934); С. Тубанов. "Церковь на службе врагов народа" (Свердловск, 1940) и т.д. Сегодня их ценность заключается в том, что они подтверждают факт существования ИПЦ и жестокого преследования ее верующих и иерархии со стороны советского государства.

     Следующая волна интереса к ИПЦ была вызвана хрущевскими гонениями на религию в 1958-63 гг. В этом время последователей Катакомбной Церкви причисляли к сектантам, причем самого крайнего, "изуверского" толка, что было связано с отрицанием ими законности советской власти. В это время наряду с полемически пропагандистскими публикациями (напр., Булдаков В.П. "Они приносят людям горе (о религиозной секте "истинно-православных христиан")". Пермь. 1960) появляются публикации о "полевых социологических исследованиях" советских религиоведов по линии Академии наук СССР.

     В сборнике "Вопросы истории религии и атеизма. IX. Современное сектантство и его преодоление. По материалам экспедиции в Тамбовскую область" (Изд-во Академии Наук СССР. М. 1961) в статьях А.И. Клибанова, Л.Н. Митрохина, З.А. Никольской, наряду с повторением слов о "православно-монархической контрреволюции", к которой примыкают последователи ИПЦ, появляются здравые, основанные на непосредственном знакомстве с вероучением ИПХ мысли о том, что "на основании материалов, имеющихся в нашем распоряжении, можно сделать вывод, что догматика и культ ИПЦ в своих основных чертах сохранились традиционно-православные, каких бы то ни было существенных нововведений на этот счет не было" (с. 158).

     При этом, во многом следуя существовавшему в то время социальному заказу, советские ученые акцентировали внимание в своих статьях на тех сектантских явлениях в религиозной жизни ИПХ, которые действительно имели место. Особенно часто рассматривались особенности учения и жизни так называемых "федоровцев", которые также называли себя ИПХ, хотя с последними их связывало только неприятие советской власти и советской Церкви. "Федоровцы" уже потому не могли считаться православными, что в качестве воплотившегося Христа почитали своего основателя, юродивого Федора Рыбалко, а впоследствии проповедовали строгое безбрачие.

     При этом З. Никольская утверждала, что "с сектантами ИПХ сближает лишь враждебное отношение к церкви. …Являясь религиозным течением, принимающим догматы православного вероучения, ИПХ противопоставляют себя современной церкви в качестве единственного и монопольного преемника и носителя "святой православной апостольской соборной церкви" (с. 182).

     Как можно увидеть из работ советских религиоведов, несмотря на их сознательный атеизм и существовавшие у некоторых ИПХ неортодоксальные взгляды, связанные скорее с их социальной принадлежностью к крестьянству, в целом они вызывали симпатию и уважение у московских ученых.

     Д.и.н. Александр Клибанов, который занимался изучением ИПХ в 60-70-е годы, оставил следующие впечатления в книге "Религиозное сектантство и современность" (М. АН СССР. 1969): "Посещая верующих на дому для бесед с ними, участники научного коллектива в то же время фиксировали в памяти внешнее состояние и внутренне убранство жилищ верующих, особенности их одежды, манеру держаться, характер речи и т.д. Мы, например, быстро научились отличать жилища сторонников ИПХ по обилию икон, сверкающих новыми окладами, разнообразной культовой утвари, ветоши, мишуры. Это были как бы жилые церкви" (с. 49).

     "Внутреннее убранство их жилищ – редкие, подчеркивающие пустоту помещения предметы обихода (лавка, табурет, стол), иконостасы в красном углу, одежда, поношенная, слинявшая, часто из домотканого материала, - все это было под стать облику фанатичных угрюмых, исподлобья глядевших, цедивших слова собеседников (П.Д. Корин на некоторых полотнах своей сюиты "Русь уходящая" запечатлел образы богомольцев, удивительно напоминающие ИПХ)" (Сс. 172-173).

     В вышедшей в 1973 году книге "Религиозное сектантство в прошлом и настоящем" А. Клибанов на с. 233 отмечает, что "следует внести коррективы в наблюдения, сделанные нами в 1959 г. Численный состав ИПХ в действительности был бОльшим, чем об этом позволяли судить наши материалы. Коррективов требует и самая оптимистическая оценка, которую мы в свое время давали темпам разложения и упадка этого религиозного течения. Не случайно, что изучение именно этого религиозного течения оказалось менее научно эффективным по сравнению с другими. Оно нам известно было менее всех других".

     Наиболее ценной монографией этого периода стала вышедшая в 1977 году в Воронеже книга А.И. Демьянова "Истинно-православное христианство. Критика идеологии и деятельности".

     Этот исследователь сам происходил из семьи верующих ИПЦ, как он отмечает в своей работе. Поэтому, несмотря на критическое в целом отношение к ней, автор, сознательно вставший на атеистические позиции, совершенно справедливо рассматривает особенности ее жизни и вероучения на примере общин Воронежской, Тамбовской и Липецкой областей. Для сего дня чрезвычайно важны две мысли А. Демьянова. Во-первых, он достаточно авторитетно указал на недопустимость классификации ИПХ как "сектантов", чем сегодня особенно грешат конфессиональные исследователи из РПЦ МП: "Чисто формальный подход к религиозной классификации характерен только для представителей официальной теологии, которые господствующие вероисповедания именуют церквами, а группы верующих, не согласные с ними и отколовшиеся от них – сектами. С формальной стороны церковники зачисляют в разряд сектантов и ИПХ. Примирившиеся с социалистическим строем служители культа стремятся в настоящее время отгородиться от приверженцев тихоновской идеологии. Им выгодно считать раскольниками и сектантами верующих, не признавших церкви сергиевской ориентации и ведущих антиобщественный образ жизни" (с. 62). В некотором отношении термин "секта", говорит он, применим к федоровцам, николаевцам, иоаннитам, которые в процессе отхода от Церкви более радикально подвергли изменению православный культ и вероучение, а не ко всему движению ИПХ в целом.

     Во-вторых, Демьянов заявил о тождестве понятий "ИПЦ" и "ИПХ" и о неправомерности отнесения их к разным религиозным течениям. "Подавляющее большинство опрошенных нами "истинных" заявили, что признавали тихоновских священников и до того времени, пока была возможность, оставались их верными последователями. Установлено, что священники-тихоновцы обслуживали не только узкий круг своих приближенных, но через связных – и более широкую периферию ИПХ. Конечно, не все приверженцы ИПХ имели связи с "истинными" священниками, однако это не говорит о том, что имеющих возможность причаститься и не имеющих такой возможности надо делить по принципу поповцев и беспоповцев" (с. 69).

     Основателями и духовными учителями ИПХ А. Демьянов называет митрополитов Иосифа Петроградского и Агафангела Ярославского. И именно их он считает "настоящими" тихоновцами. Ученый совершенно справедливо указывает, хотя и на специфическом "советите", что упадок движения ИПХ в тех или иных регионах СССР объясняется репрессиями государственных органов. При всей ангажированности и однобокости, книга А. Демьянова остается ценнейшим документом для историка Катакомбной Церкви в СССР и в настоящее время.

     "Идеология ИПХ – это прежде всего идеология старого русского православия, выступающая в виде целого ряда идей, взглядов, поучений и узаконений, изложенных в постановлениях церковных соборов и сочинениях отцов церкви. Приверженцы "истинного" православия считают единственными и достойными наследниками "святой соборной и апостольской церкви" себя. Но суть дела не в том, какое течение вернее выражает дух "апостольской церкви", а в том, что из общей для православия системы веро- и нравоучения развились два идеологически различных направления.

     Первое направление, представленное православной церковью сергиевской ориентации, объявив о лояльном отношении к Советской власти, вслед за социально-политической переориентацией пошло по пути модернизации некоторых сторон идеологии, приводя ее в соответствие с настроениями верующих масс…

     Второе направление, впитав в себя наиболее реакционную часть духовенства, монашества и кулачества, вылилось в открытое контрреволюционное религиозно-монархическое движение, последователями которого в настоящее время являются так называемые ИПХ. Идеология "истинных" - это не просто идеология православной церкви дореволюционного периода, это (в отличие от современной церкви) идеология тихоновщины" (с. 73).

     Например, в противовес такому конфессиональному автору, как протоиерей РПЦ МП В. Цыпин, который утверждает, что после Второй мировой войны в СССР оставались всего лишь немногочисленные группы верующих ИПЦ, А. Демьянов указывает регионы распространения этого религиозного течения по состоянию на начало 70-х годов XX века. Он насчитывает несколько больших регионов:

1. Черноземье (Воронежская, Тамбовская, Липецкая, Белгородская, Орловская, Курская обл.);

2. Украина (Харьковская, Луганская (Ворошиловградская), Сумская и другие обл.);

3. Донская, Кубанская обл., Северный Кавказ;

4. Поволжье (Татарская, Мордовская, Чувашская АССР, Ульяновская, Пензенская, Саратовская и Куйбышевская обл.);

5. Ивановская, Ярославская, Горьковская, Костромская и Владимирская обл.;

6. Алтайский край и Новосибирская, Томская, Кемеровская обл., Красноярский край.

     Кроме этих, пишет автор, есть меньшие заметные группы: в Казахстане (Караганда, Чимкент), Ташкенте, Коми АССР, в Брянской и Кировской обл., других районах СССР.

Численность их, отмечает он, неизвестна.

     Анализируя особенности религиозного мировоззрения ИПХ, А. Демьянов останавливается на их более глубокой и искренней, по сравнению с прихожанами официальной советской церкви, религиозности (хранении постов, праздников и т.д.), а также упоминает о почитании тех же самых святых, что в этом время параллельно чтились, например, русским Зарубежьем. "Значительное место в культе наиболее почитаемых ИПХ "святых" занимают неканонизированные "святые". К ним относятся Иоанн Кронштадтский, патриарх Тихон, Иосиф Петровых, Алексей Буй, епископ Уар и другие, по мнению ИПХ, пострадавшие от антихриста и прославившие истинную веру Христову" (с. 109).

     Фактически, если бы сегодня не осталось ни одного источника о существовании и деятельности Катакомбной Церкви в России, для доказательства ее существования и широкого распространения было бы достаточно книги Александра Демьянова. Несколько забегая вперед, стоит отметить, что конфессиональные исследователи истории Русской Церкви в XX веке из РПЦ МП с ней знакомы (судя по приводимой в их книгах библиографии), но данные и выводы советского ученого ими или замалчиваются, или подаются более чем однобоко.

     Тема исследований Катакомбной Церкви и ИПЦ в России приобрела новый интерес для историков после крушения советской власти. С 90-х годов стало возможным говорить о реальных причинах видимого "проигрыша" ИПЦ перед лицом сергиевской церкви. Единственной, но самой существенной причиной "исчезновения" ИПХ стали репрессии советских карательных органов, которым в меру сил помогали представители Церкви сергиевской ориентации.

     В последние 20 лет наиболее заметным историком, работы которого проливают свет на деятельность Катакомбной Церкви на начальном этапе ее становления, стал Михаил Шкаровский. Несмотря на то, что большинство его книг выходят по официальному благословению иерархов Московского патриархата, он достаточно объективно рассматривает ситуацию церковного разделения 20-30-х годов и с уважением относится к подвигу Новомучеников. При этом для М. Шкаровского характерно уравнивание подвига верующих ИПЦ с деятельностью легальной Церкви. Достаточно много в его работах сведений и о тех катакомбных общинах, которые никогда не порывали молитвенного общения с сергиевской иерархией. В этом смысле этот современный автор, сохраняя необходимую светскому историку беспристрастность, в ряде своих суждений служит связующим звеном между светской наукой и конфессиональной историографией РПЦ МП.

     Вот это утверждение исследователя после первой публикации ("Русская православная церковь и Советское государство в 1943-1964 годах. От "перемирия" к новой войне". СПб. 1995) кочует по разным книгам и статьям конфессиональных авторов из РПЦ МП, но, к великому сожалению, в отрыве от прочих материалов петербургского ученого: "Между патриаршей и ИПЦ не было непроходимой пропасти. Основная масса катакомбников не отрицала законности официальной иерархии и считала опасным полностью отрываться от нее при всех ее недостатках. Известно также, что когда в 1950-х гг. митрополит Киевский Иоанн приехал к первосвятителю и стал жаловаться, что в его епархии много катакомбников, в ответ владыка Алексий даже прослезился и сказал: "Да Вы должны Бога благодарить, что их у вас так много, так много подлинных молитвенников перед Господом за грехи наши".

     В начале 1960-х годов катакомбное движение получило новый импульс для развития. Когда в результате гонений и закрытия массы храмов тысячи священников остались без мест служения и регистрации, большинство их не отказалось от сана, а продолжало обслуживать духовные нужды верующих тайно от гражданских властей. Так, схимитрополит Геннадий (Секач), от которого происходит наиболее многочисленная сейчас катакомбная иерархия, был до 1962 г. патриаршим священником, но оказался изгнан с прихода и стал служить нелегально. На оживление деятельности ИПХ власти отреагировали новым походом на них. В 1959-60 гг. в специальный женский лагерь строгого режима в Мордовии было отправлено около 300 мирянок и монахинь за участие в жизни ИПЦ, сопротивление закрытию церквей. Но катакомбное движение не было разгромлено. Боле того, в последний хрущевский период некоторые иерархи патриархии – митрополиты Никодим (Ротов), Иоанн (Вендланд), Леонид (Поляков) и другие, опасаясь, что "видимую Церковь" полностью уничтожат, рукополагали значительное количество тайных священников для катакомб" (с. 91).

     Эти данные подхватывает А. Беглов в книге "В поисках безгрешных катакомб" (М. 2006). К сожалению, ни Шкаровский, ни Беглов не приводят конкретных фактов не просто массового признания истинно-православными "советской" Церкви, но хотя бы имени одного священника из числа тайно рукоположенных митрополитом Никодимом (Ротовым). Зато о его деятельности показательно свидетельствует протоиерей Православной Церкви в Америке (ПЦА) Димитрий Константинов: "Он всегда был ставленником режима и, по выражению одного зарубежного деятеля, сделал свою головокружительную карьеру "на крыльях власти"… К сожалению, почти все свои способности и дарования, данные ему Богом, митрополит Никодим целиком отдал на службу диктатуре в области религиозного фронта, заслужив и внутри СССР и заграницей прочную репутацию "трубадура" диктатуры, не стесняющегося на любых трибунах выдавать мифы диктатуры за церковную правду и прикрывать святительским омофором все ее утверждения" ("Зарницы духовного возрождения. РПЦ в СССР в конце шестидесятых и в начале семидесятых годов". Канада. 1974. Сс. 109 – 110).

Тем не менее, М. Шкаровский признает широкое распространение общин ИПЦ и тот факт, что они сохранились до начала 90-х годов, когда многие из них влились в появившиеся в СССР и РФ приходы РПЦЗ и греческих ИПЦ.

     К сомнительным успехам М. Шкаровского стоит отнести введение в официальный научный оборот данных о "Кочующем соборе ИПЦ", предоставленных ему Амвросием Сиверсом-Смирновым, выдающем себя за епископа "андреевской" ветви ИПЦ, тайно рукоположенного катакомбными иерархами. (Продолжение следует)

 «Портал-Кредо.Ру»