На востоке Малой Азии, на территории современной Турции, есть уникальная земля – Каппадокия, которой принадлежит особое место в истории христианства. Она поражает своими необыкновенными ландшафтами, монастырскими комплексами, кажется, здесь каждый камень проникнут атмосферой духовности... Художник Сергей Шихачевский, не раз побывавший в Каппадокии, рассказывает о её удивительной судьбе и самобытной красоте.

Каппадокия, одна из самых древних освоенных человечеством областей, в силу исторических причин на много столетий была отрезана от духовного общения с христианским миром. В 1300 году султан Селим I объявил о создании Османской империи, и эта часть бывшей Византии за короткий срок утратила почти всех своих иноков. Последний по времени ощутимый приток монашества в эти края был вызван завоеванием Константинополя крестоносцами в 1204 году. А после их ухода (в 1266 году), видимо, произошёл «обратный процесс». Христиане, – греки и армяне, в Каппадокии продолжали жить вплоть до 1922 года, но её роль одного из важнейших духовных центров восточного христианства осталась в прошлом.
Необычайный рельеф и особые почвы Каппадокии образовались в результате деятельности нескольких вулканов. Два из них – Хасан и Эрджиес, высящиеся один на северо-востоке, другой на северо-западе Каппадокии, определяют её границы сегодня. Вулканы давно затихли, и в сейсмическом отношении эта территория самая спокойная в Малой Азии. Почва же, представляющая собой в основном размытый туф, плодородна, как мало где на свете, и даже не требует полива. Ей хватает влаги, накопляющейся за период весенних и осенних дождей. Поскольку это плоскогорье (высота около 1000 метров над уровнем моря), зимы здесь часто снежные. По долинам и расселинам протекают небольшие, но никогда не пересыхающие реки и речушки,  питающиеся талыми водами, вершины вулканов белеют круглый год. Есть озёра и солончаки. Широкие поля с прекрасным краснозёмом тянутся до горизонта.

Самая экзотическая черта местного пейзажа – узкие долины и каньоны, образовавшиеся в результате многовековой эрозии. Каменные грибы, туфовые «ножки» которых покрыты гранитными «шапочками» (fairy chimneys, «волшебные камины»), и изъеденные горными потоками стены каньонов поражают своим причудливым видом. Среди всего этого фантастического «лунного» пейзажа зреют оливы и виноград, цветут ирисы и шиповник, высятся тополя и свисают треснувшие от спелости плоды гранатов. И, видимо, всегда было так. Само имя Каппадокия происходит от древнеперсидского «катпатука»  и означает «Страна прекрасных лошадей». Каппадокийцы в дохристианскую эпоху действительно разводили лошадей и продавали их соседям.
На этих равнинах и возвышенностях более тысячи лет располагалась мощная империя хеттов. Здесь проходили войска Александра Македонского, прибывшие сюда, чтобы начать завоевание всей Азии. Столица современной Турции  Анкара – это античная крепость Анкира. Рим имел здесь не один воинский гарнизон для поддержания порядка в стране, представлявшей очень серьёзный экономический и политический интерес. Само название тогдашней столицы – Кесария – говорит о многом.  Когда Риму наследовала Византия, Каппадокия ещё 1000 лет являлась важнейшей областью империи, соседствуя с Великой и Малой Арменией, Антиохией, Грузией и Сирией.
Большое число христианских мучеников-воинов было прославлено именно в Каппадокии. Многие офицеры, солдаты и даже военачальники становились здесь христианами, нередко принимая мученический венец. В 200 километрах севернее Каппадокии находится Севастия, место подвига 40 мучеников... Мать Василия Великого святая Эмилия в пригороде Кесарии основала первый женский монастырь, а её дочь святая Марина – ещё один возле города Нисы (сейчас  это небольшой городок Гюзельюрт, где совсем недавно обнаружен ещё один древний  «подземный город»).
Кажется, что здесь проходит некий «нерв» между Западом и Востоком, ветхим язычеством и новой верой, воспринятой по-восточному живо и горячо. Монашество пустило свои корни в Каппадокии с самого начала христианской истории этого края, и судя по многочисленным храмам и монастырским комплексам, было исключительно развитым.  Здесь на каждом шагу встречаются храмы и руины целых монашеских поселений.
Невольно замечаешь одну важную особенность. В отличие от египетских пустынь, где иноческая жизнь была очень тяжёлой, с мирской точки зрения,  и в отличие от Афона, который был отрезан от остальной Греции и географически, и юридически,  в отличие от Иудейской или иных пустынь, где ушедшие от мира иноки как бы окончательно исчезали для него, в Каппадокии, не имевшей природных границ и всегда привлекательной для земледельцев, монашество было неотделимо от мирской жизни. Ну разве что  в самой небольшой степени. Это было, по сути, доброе соседство. По-другому и не получилось бы. Сейчас поясню почему. Строительный материал в Каппадокии уникальный. Это сам туф, образующий пейзаж – горки, долины и каньоны. Строевого леса здесь практически нет. Строить из туфа нельзя – слишком мягкий, да и скреплять его нечем. Зато пещеры вырубить, вернее сказать, выскрести в таком материале совсем не трудно. К тому же в этих пещерах тепло зимой и не жарко летом. Устраивать такие пещеры и целые города из них местные жители стали задолго до Рождества Христова. Подземный город Диринкюю («Глубокий колодец» по-турецки) существовал уже в III веке до нашей эры и имел 12 уровней. Представить себе, что монахи пришли сюда и постепенно «вытеснили» мирных жителей с насиженных земель, невозможно.  Церквей  в Каппадокии такое количество и многие из них такие большие, что можно думать только о нормальном сосуществовании мирян и монахов, живших в густонаселённых монастырях, таких, как Гёреме или Селиме, в отдельных, хотя и не слишком удалённых друг от друга кельях.

Что же это за особый вид монашества? И почему всё-таки здесь? Чем объяснить притягательность этих долин для иноков половины тогдашней христианской ойкумены? Я рассматривал карту и неожиданно увидел возможную причину. Каппадокия находится на широте Святой Земли, а Гёреме – городок, являющийся её географическим центром, – на меридиане Иерусалима. Самые главные росписи Каппадокии датируются X веком, то есть веком завоевания Иерусалима арабами. У меня сложилось убеждение, что духовные наставники и простые насельники этой местности относились к ней как к иконе Святой Земли. Но иконе, призванной воплотить Иерусалим горний. Это не пустой домысел. Ведь любой христианский монастырь и даже отдельный храм призваны являть образ Небесного Града, и вся логика их устроения пронизана символикой Откровения Иоанна Богослова. Что же касается попыток некую местность представить и даже назвать Святой Землёй, их в истории христианства немало. Одна из последних по времени и хорошо знакомая нам – Новый Иерусалим Патриарха Никона. Также известны случаи, когда  целый город являлся такой иконой. Хотя бы наш Псков XIV–XV веков. Обнаруженные археологами фундаменты церквей, стоящих вплотную друг к дружке, вызывали поначалу недоумение. Зачем в небольшом городе такое количество храмов? Из этого недоумения и возникла теоретическая реконструкция города как иконы Святого Града, описанного в Откровении.
Идея эта кажется невероятной лишь для нашего секуляризованного и прагматического сознания, на взгляд людей, чьё credo «иметь», а не «быть». Для многих и многих наших современников и соотечественников труд является обузой, неизбежной для добывания хлеба насущного. И это скорее наша беда, чем вина, ибо «проклятый быт» ох как давит. Но можно совершить некоторое усилие и представить, вообразить себе людей верующих, объединившихся под воздействием слов и примеров своих пастырей. Объединившихся для молитвы и благословенного труда. Плодородность каппадокийской почвы оставляла достаточно времени для вытёсывания и росписи храмов. Миролюбие и открытость этих верующих привлекали сердца соседей,  и возник и установился некий порядок, переросший в традицию. Примерно так, представляется мне, всё и было. Опять же, может, это мои фантазии, но дружелюбие и трудолюбие современных каппадокийцев очень заметны, хотя они и являются потомками совсем другого народа. Сама местность наполнена таким покоем и миром, что, кажется, и нельзя жить по-другому. По крайней мере здесь. Невозможно не попасть под обаяние этих необычайных долин.
Монастыри, храмы и кельи и, возможно, жилые и хозяйственные помещения мирян расположены в Каппадокии неравномерно и не случайно. Плодородные поля и долины в соседстве с туфовыми «горками», пригодными для многочисленных общежитийных пещер, в первую очередь привлекали крестьян и монахов. И сейчас рядом с крупными пещерными комплексами живут местные земледельцы. Многие пустующие пещеры по сей день используются в хозяйстве. Часто – как загоны для коз и овец. Да и для жизни. Во многих туфовых горках теперь устроены... гостиницы! Комнаты в них вырублены совсем недавно, но тем же древним способом. Проведены отопление и вода. Жить в этих гостиницах очень комфортно. К тому же – экзотика!
Самые ранние из сохранившихся храмов специалисты датируют V веком. Это несколько огромных пещерных церквей, размерами и пропорциями напоминающие базилики Рима и Константинополя. Их росписи не сохранились. Впрочем, большинство исследователей считает, что они никогда и не были расписаны. Говорить о стилистике и принадлежности этих храмов тем или иным национальным «школам» довольно трудно. Специфика пещерного зодчества, как я это называю, «скульптура наоборот», делает эти церкви совершенно не похожими на построенные в то же время «обычным» способом. Когда я говорю, что они напоминают собой базилики Рима и Константинополя, я имею в виду  мощь и неколебимую веру их создателей, выраженную в зримых формулах пропорций и созвучиях форм. Но, я немного забежал вперёд. Мистикой, покоем и меридианом всего не объяснить. Дело в том, что места, изобилующие природными пещерами, привлекали монахов с самых первых веков христианства. Известны пещерные храмовые комплексы Крыма и Грузии, Кипра и Болгарии. Да и наши первые монастыри были пещерными – Печоры Киевские, потом и Псковские. Каппадокия дохристианской эпохи была известна как страна пещер, так что шли сюда привлечённые, скажем так, слухами. Но это ещё не всё. Знаменитый и почитаемый на христианском Востоке святой Симеон Столпник подвизался на столпе, сложенном из камней. А в Каппадокии природных столпов не сосчитать. И многие из этих природных столпов  действительно служили местом уединения и молитвы. Только ступеньки проделать в мягкой породе, да выдолбить небольшую келью под гранитной «шапочкой». В долине Зельве таких келий-столпов сохранилось много – со ступеньками снаружи или лесенками внутри. Обычно устройство храмов и келий в пещерных комплексах диктуется особенностями природного пространства. Видимо, дело в твёрдости породы. В Каппадокии же, среди пейзажа, напоминающего застывшее бурное море, внутри скал и гор, его образующих, устроены церкви строгих канонических форм и изысканных пропорций. Здесь встречаются и четырёхстолпные крестовокупольные церкви, и трёхнефные базилики, поражающие своими размерами и стройностью. Один из храмов, недавно обнаруженный местным жителем, – трёхнефная базилика с развитой системой примыкающих к ней храмовых помещений причудливой формы, высота церкви не менее 12,5 метра. Уходящие ввысь колонны венчаются капителями, которых не встретишь в других местах. Ведь устроены они не по строительной и конструктивной логике, а по логике в первую очередь скульптурной. Следы работы камнетёсного инструмента никогда не замаскированы. Фактура стен и сводов напоминает шкуру гигантского животного. Одновременно и понятно и непонятно, как это создавалось. Логика строительства нам всем более или менее ясна. А вот находиться внутри скульптуры, которая увеличивается по мере того, как автор всё больше отнимает... Это, согласитесь, совсем другое. Глядя на колонны и арки, купола и алтарные преграды, начинаешь всерьёз осознавать, что все эти элементы византийских храмов имеют важное символическое значение и не объясняются одной лишь строительной техникой своего времени, как было написано в одном учебнике по истории архитектуры. Эти стройные храмы, скрытые внутри взволнованного, как море, пейзажа, зримо воплощают мысль – как надо устраивать храм своей души среди бури и смятения страстей, удаляя из неё всё мешающее, загрязняющее.

P .S. Одной проблемы у создателей каппадокийских храмов точно не было – проблемы строительных отходов. Извлечённый из толщи горы туф попросту выбрасывался наружу. Не позднее чем через два-три года он превращался в ту самую плодороднейшую почву, не требующую полива…

(«Наука и религия», 2010/10)